[indent] Отношения - редкостный отстой, скажу я вам. Редкостный настолько, что при чужом предательстве тебе больно настолько, что невозможно ничего сделать. Поругаться с Сириусом. Слушать пьяного Сириуса. Сбежать. Жаль, что нельзя при всех стать незаметной черной кошкой, что запрятаться может в углу каком-либо. И не заметишь, потому что кошка - не твоя. Чья-то. Не стоит внимания, безусловно. Не стоит, когда вокруг нет до тебя дела. Даже в толпе праздника сегодня не чувствуешь себя уютно. Что-то меняется.

[indent] А что меняется? Ощущения с человеком рядом. Нужна ли ты? Непонятно, будто алкоголь сегодня важнее. Важнее многого другого. Смотрю вокруг, пытаясь ухватиться за то настоящее, что происходит вокруг. Настоящее душит. Нереально душит, не хватает даже огневиски, чтобы что-то заглушить. То ли тревогу, то ли осознание какое-то расплывчатое. Я кусаю губы свои в непонимании, почему так неуютно. Почему именно сейчас мы ссоримся. Именно сегодня ссоримся, не слушая. Или не слушает кто-то один, а другой сдается. Или оба уже сдались? Не скажешь так, когда всё было неплохо даже, а потом рухнуло. Резко рухнуло.

[indent] Плестись по коридорам, чтобы самой удостовериться ночью - глупая затея глупой девчонки. Я, кажется, сама не своя в эти моменты. Ничего не замечаю. Нет дискомфорта от холода зимнего, потому что, мне жарко. И этот жар душит сильно. Плевать, в общем-то на него, когда задаешься целью самой удостовериться в болезненной правде, пока вы улыбаетесь и говорите друг другу ложь в глаза. Кажется, надумала сама себе всякие глупости. Кажется, зря поссорились. Все вот эти вот мысли остаются в голове. Глупо вьются в голове. Ничего не замечаешь, даже человека за собственной спиной, хотя стоило бы что-то услышать. Но, я была глуха, словно меня оглушили, как только я вылетела в коридоры. В ушах был стук собственного сердца. Нервы. Нервы, что уже давно были не особо в хорошем состоянии. Те были оголены сейчас. Всё еще ничего не слышала рядом. Пока не услышала голоса, пока не пришлось остановиться, чтобы не выдать саму себя.

[indent] Картина, когда кто-то тот, кому сама отдаешь свои эмоции целуется с другой. Мягко говоря, болезненна. Хочется выругаться, но я зажимаю рот ладонью. Зажимаю рот ладонью, кусая. Хочется закричать. Выплюнуть проклятия, хотя бы. Не успеваю. Слышу Розье где-то в отдалении, чувствую его. Не вижу ничего, кажется, в эти моменты. Даже Эван размытым пятном становится. Что-то говорит. Я даже не могу сопротивляться в этот раз. Как ребенок ведомый родителем иду за ним. А почему иду? Зачем ему это надо? Смотрю недолго на того, когда могу сфокусировать зрение. И нет.

[indent] Не хочу, чтобы кто-то видел, как всё это разрушает изнутри. Я молчу, обгоняю Розье, срываюсь почти на бег. А воздуха почти не хватает. Я не замечаю Мэри даже, иначе бы поздоровалась. Не замечаю, не хочу замечать. Мне кажется, если остановлюсь, то взорвусь. Изнутри и снаружи. Я и без того задыхаюсь, я и без того стараюсь сдержать слезы. Должна выдержать. А не могу. Больно, сильно больно. И плевать, что меня могут назвать хамкой. Если заговорю - то захлебнусь в собственной ничтожности сегодня.
Встречаться с Блэком. Помнить, что Блэк может ранить. Прокручивать чужой поцелуй, сильнее кусая нижнюю губу. До комнаты остаются считанные секунды. А я все еще задыхаюсь.

[indent] "Что ты хотела, Марлин?"- слабо шепчет внутренний голос со смехом. "Отец ничему не научил, дурочка? Мужчинам нельзя доверять," - голос становится похож на голос бабушки. В нашей комнате никого нет. И это радует, когда есть возможность побыть одной, хотя мне хотелось бы уткнуться в плечо той же Джо. Джо всегда поддержит. Ей всегда можно довериться. Боунс многое знает, что происходит со мной. А сейчас никого нет. И я все еще кусаю губы. Прячу лицо в подушку. Не хочу, чтобы это видел кто-то из тех, кто и без того видит только полукровку перед собой. Каждый раз получаю от кого-то этот укор. Еще один подарок отца. Статус, который заставляет выдерживать многое. Статус, из-за которого можно общаться с теми, кому доверяешь. Доверие - слишком ценно в такое время.

[indent] - Отпусти, - меньше всего хочу снова видеть Розье. Меньше всего хочется, чтобы он снова видел того, чего не стоило бы. Я рычу это слово, вроде бы, в тот момент, когда тот держит на руках. Рычу и цепляюсь, боясь упасть, в тоже время. "Зачем тебе всё это?" Думаю, но не говорю вслух.

[indent] - Захотелось единолично посмотреть, как у девчонки со скверным характером сдают нервы, Эван? - голос с тенью смеха и слез, что стекают по щекам. Я слегка отодвигаюсь, на шаг или два, не хочу, чтобы ко мне снова  прикасались. Не хочу, чтобы это кто-то видел. И в тоже время задыхаюсь, когда начинаю плакать, когда не могу остановиться, стирая слезы, что смешиваются со звуком воды в душевой. Звук должен расслаблять. И он, будто, оберегает сегодня. Оберегает, глушит собственные всхлипы.

[indent] - Понравилось представление от гриффиндорцев? Мы с тобой были в первых рядах зрителей, - смотрю в этот раз прямо в чужие глаза. "Скажи, что я - дура, я итак об этом знаю". "Скажи, что я дура, что повелась". Мне все равно будет больно. Я все равно упрямо смотрю на Розье, перебиваясь в всхлипах, в этих раздражающих всхлипах.

[indent] - Ему, кажется, плевать, кого целовать, - момент, когда уже не можешь смотреть в чужие глаза, опустив голову, запуская пальцы в волосы, чтобы те растормошить. Больно все равно. Больно...